160. ОКА
Ока — название реки
И человеческое имя,
Хранят речные тростники
Мечту, забытую иными,
О том, что может человек
Жить многократно, оживая
В названиях певучих рек,
Текущих по родному краю.
Живет певучая река,
И наудачу, как в былине,
В зеленом платьице Ока
Бежит по голубой долине.
161. СТЕПИ
Сокол злой кричит,
А костры горят,
А весной ключи
По степям кипят.
Я в степях тех был,
Тем путем скакал,
Из ключей тех пил,
Соколов пускал.
Ковыли да соль,
След моих охот.
Ты скажи, отколь
Старый друг придет?
162. «Есть поколенья…»
Есть поколенья,
Что горят в огне,
Живые звенья
Небывалых дней,
Они связали
Тысячью узлов
Былые дали
И заветный зов
Времен грядущих,
Чей придет черед…
Наш флаг не спущен,
Мы зовем вперед.
Уйдем из жизни,
В ад уйдем иль в рай,
На кладбищах рядами
В синий май
Уляжемся, а внуков наших дети
Всё будут ждать
И за чертой волнующей столетий
Припоминать,
Листая наши книги
В крови, в пыли,
Каких времен какие сдвиги
Тогда прошли.
И душам чистым, нежным
Я дать хочу
Ту силу, что влекла огнем мятежным
Меня к мечу,
Что победить дала мне силу смерти,
Вела нас в бой,
Что в будущем разметит и расчертит
Простор земной,
Чтоб мир цветущим садом стал…
И не моя вина, что не застал
Я тех времен безмерной синевы…
Но за меня прославьте землю вы.
163. «Есть страшный сон самоубийства: вдруг…»
Есть страшный сон самоубийства: вдруг,
Взглянувши вниз, увидеть сонный луг,
Где спит вьюрок и вьется горный щур,
Тропинку узкую, бегущих к дому кур,
Дымок далекий, бережок реки,
И — ринуться туда, ломая позвонки.
Но вот взгляни: тропа, по ней ты раньше брел,
Теперь идет по ней подстреленный орел,
Он выступает, крылья волоча,
Как гренадер, всё с правого плеча,
И смело смотрят в пропасть с высоты
Голубоглазые альпийские цветы.
Смертельно раненный навылет пулей в грудь,
Ты тоже должен так бестрепетно шагнуть.
164. «Что сделал я? Немного песен спел…»
…Что сделал я? Немного песен спел,
Измученный работою поденной, —
Негаданно мне выпавший удел.
Я так мечтал: вот напишу-де повесть,
В которой будет всё: и крупный план,
И мысль, и стихи, и вдохновенье — то есть
Подобие «Полтавы» и «Цыган».
Я оглянулся. Холодно и пусто.
Неужто ж, дело сделавши на треть,
Стать обреченным смертником искусства,
Навек в журнальной смуте умереть?
А может быть, довольно и того, что,
Своим старинным штемпелем гордясь,
Мои стихи пройдут в века, как почта,
Которую задержит наркомсвязь.
Историк сверит надпись на конверте,
Потом, письмо на время отстраня,
Разыщет дни рождения и смерти
И в свой некрополь занесет меня.
165. ПРЕДВЕСЕННЕЕ
На поляне прогалины черные,
Словно галки на мокром снегу,
Предвесенние тени узорные
Никогда разлюбить не смогу.
И на сердце так радостно, молодо,
Если слышу опять по весне
Чистый звон телеграфного провода,
Словно тихий твой голос во сне.
166. ИЗ ПИСЬМА
Где теперь ты? В бегущих годах?
В реве ветра? Иль в зареве диком?
Иль в старинных родных городах?
В Белозерске? Ростове Великом?..
Вижу ветхий бревенчатый дом,
Где скрипят под ногой половицы,
Где в озерный большой водоем
На заре северянка глядится.
Там бегут по ложбинам ручьи,
И теперь на любом перекрестке
Суета — прилетели грачи…
Лишь вчера опушились березки.
В этом крае хозяйкою ты,
Край твой светел, и тих, и обширен,
Облака на рассвете чисты,
Словно говор московских просвирен.
А на тысячу верст — погляди! —
Голубеют озер перекаты,
Над дорогами пляшут дожди,
Плавят золото в небе закаты.
Я на дальней живу стороне,
Скоро год уж, как длится разлука,
Почему же не пишешь ты мне?
Что тебе моя песня и мука?
Завтра вечером в школу придешь…
География первым уроком.
И обступит тебя молодежь —
Всё расспросы о мире широком.
Будут спрашивать, где бы сейчас
Побывать ты хотела в России.
Устремишь ты в раздумье на класс
В этот вечер глаза голубые,
И украдкой покажешь ты им
Дальний остров на северном море,
Где навстречу огням штормовым
Парус мой промелькнет на просторе.